Суббота, 20.04.2024, 12:18
Вы вошли как Гость | Группа "Гости"

БАСКЕТБОЛ КЕРЧИ

Главная » 2011 » Сентябрь » 27 » Украинское двадцатилетие. Александр Лохманчук

16:39 Украинское двадцатилетие. Александр Лохманчук
Коренной крымчанин(керчанин) Александр Лохманчук давно воспринимается как коренной киевлянин. Он начинал карьеру игрока в Будивельнике, в нем же ее и закончил и даже успел поработать как в структуре клуба, так и в его тренерском штабе. Участник чемпионатов Европы 1997 и 2003 годов поиграл в чемпионатах многих стран, лично познакомившись с баскетболом Италии, Франции, Турции, Германии. В двух последних был финалистом розыгрыша Национального Кубка. Неудивительно, что Лохманчука постоянно приглашали в состав сборной Украины – в свое время его точный трехочковый на последней секунде матча против турков стал одним из тех бросков, благодаря которым "желто-голубые" квалифицировались на Евробаскет-2003. Но этот эпизод стал далеко не единственным запомнившимся в богатой карьере одного из лучших форвардов независимой Украины. Не зря же весь баскетбольный Крым до сих пор гордится своим земляком. И воспитанник керченской школы баскетбола о своем знакомстве с этим видом спорта вспоминает с теплотой... – Вы родом из Керчи – города, который вроде бы не особо известен своей баскетбольной школой. Каким же образом произошло так, что мальчик из этого города увлекся баскетболом и, в результате, стал одним из лучших форвардов Украины? – Вообще-то в Керчи была и есть хорошая баскетбольная школа. Оттуда вышел, например, Васютинский – в свое время он выступал в Будивельнике. Можно вспомнить того же Виталия Хоменко, который сейчас руководит БК Киев. Так что логично, что в свое время честь прославлять наш край выпала и мне. В мое время воспитанники нашей школы объездили весь Советский Союз, было много игр в Прибалтике. Еще с союзных времен и по сей час в Керчи работает замечательный тренер Александр Григорьевич Сюлюков. Даже сейчас, когда по Украине закрываются ДЮСШ, а государство особо и не беспокоится об их существовании, он борется, продолжает искать, учить молодых ребят, выбивает достойное финансирование для того, чтобы его воспитанники могли заниматься, ездить, играть. Так что эта школа всегда работала и дарила Украине хороших игроков. Ведь и после меня были ребятам, которые доходили до высокого уровня. Например, форвард молодежной сборной Украины Дмитрий Тихонов – сейчас он выступает в Химике (также Керчь представлена в юношеской сборной Климом Артамоновым, – прим. А. М.). Жаль только, что в Керчи нет своего профессионального клуба. Все-таки географическое положение города не очень удобное, да и финансирования должного нет. Город сам небольшой, больших денег в нем не водится, хотя есть неплохой зал. Кое-где в Крыму, конечно, есть хорошие условия – некоторые команды ездят на предсезонные сборы в Алушту, Севастополь. Ну, а в Керчи все остается по-прежнему, хоть понемногу и гибнет – у ДЮСШ отобрали помещение, и теперь Сюлюков тренирует детей на базе обыкновенной общеобразовательной школы. Просто нет заинтересованного человека, который хотел бы вложить деньги. У нас же люди хотят получать все и сразу. – В общем, ваша принадлежность к спорту была предопределена? – С баскетболом я познакомился благодаря своему старшему брату. После уроков он забирал меня из садика и шел на тренировку. Пока он занимался, я вместе с сыном его тренера наблюдал за всем процессом. Летом у нас проходили различные спортивные лагеря, так что я вырос в атмосфере спорта. Уже в первом классе тренер предложил мне ходить в секцию баскетбола, на что я согласился без раздумий. И занимался этим видом спорта до 15-ти лет. Были у нас и областные соревнования, и чемпионаты Украины – постоянно соперничали с Днепропетровском, Харьковом, Херсоном. Просто с этой командой приходилось играть на земляных площадках, к чему мы не могли никак привыкнуть. Закончилось тем, что меня заметили в Будивельнике. Это был март 1990 года, мы как раз были на играх в Мариуполе, и тренер вдруг сказал, что мне не нужно возвращаться домой в Керчь, а надо ехать в Киев. Так я впервые появился в клубе "строителей". Показался, вернулся домой, закончил школу и поехал в столицу уже как полноценный игрок Будивельника. – Когда вас стали подпускать к тренировкам основного состава? – Практически сразу. Было очень приятно учиться "взрослому" баскетболу с командой, в составе которой тогда играли Косенко, Шаптала, Подковыров, Мурзин, Сильвестров, Ярмолинский, Окунский, Успенский, Орехов, Долгов. Не было только Александра Волкова – он как раз уехал играть за океан. Чуть позже в команде появился Денис Журавлев – стало чуть интереснее в плане общения с ровесником. Вообще-то мне повезло, я застал еще ту, советскую школу баскетбола, всю ту систему, которую проходит молодой игрок, обучающийся уважению не только к старшим товарищам, но и вообще к каждому из партнеров по команде. – Собственно, начало вашей профессиональной карьеры совпало с появлением независимой Украины... – Можно сказать и так. В 1991 году мы были на турнире в Венгрии, когда объявили о том, что в СССР начался путч. А мы должны были вернуться домой и тут же отправиться на сборы то ли во Францию, то ли в Испанию. Старшие ребята очень переживали – они планировали вывезти туда какие-то вещи на продажу, чтобы немного подзаработать, а тут такое... Сидели и думали, что делать. Кто-то даже предложил сдаться где-нибудь и попросить политического убежища (улыбается). Но этого, конечно, никто не сделал – вернулись в Киев, взяли все, что необходимо, и поехали дальше на турниры. – В 1992 году вы из стана бессменного чемпиона Украины вдруг отправились на два года в харьковский ТИИТ. Чем это было вызвано? – Просто поступило предложение от Тимофея Безрука, которого поддерживал Александр Волков – в Харькове под его эгидой планировалось создание боеспособного коллектива. После разговора с Волковым я решил проверить свои силы – если я действительно хороший игрок, то смогу достойно выступать и в таком клубе. Со мной уехал и Владимир Левицкий, довелось поиграть вместе с Игорем Яценко. Работалось там тяжело, были очень сильные нагрузки. Но эти два года мне многое дали – больше с точки зрения жизненного опыта. К концу того периода начались разногласия у учредителей клуба - между Волковым, Безруком и титульным спонсором. В результате, ТИИТ прекратил свое существование. – ...а вы впервые были вынуждены сами искать работу, а не пользоваться приглашениями? – Вовсе нет. Предложений хватало. Покойный Александр Шведченко звал меня в донецкий Шахтер, Михаил Бродский – в Денди-Баскет. Через мою будущую жену намекал на возвращение в Киев и Будивельник. За это время в клубе прошла смена поколений – ветераны покинули команду, а на их место пришли более молодые "сборники". Я выбрал тот вариант, который был мне ближе. И провел в Будивельнике три последующих года. Правда в сезоне 1996/97 получил травму ноги и в финальных играх участия не принимал. – Первый вызов в сборную вы получили, выступая за киевский клуб? – Да, еще до переезда в Харьков. Кстати, еще в 1992 году я выступал в составе молодежной сборной СНГ (U-22), с которой на чемпионате Европы занял третье место. Параллельно ездил на сборы в ОАЭ с национальной сборной Украины. Кстати, когда я перешел в ТИИТ, даже начались репрессии. Дескать, у меня был контракт с Будивельником, и я ушел из клуба, его не расторгнув. В общем, меня дисквалифицировали, я не смог сыграть в отборочных играх к Евробаскету-1993. Потом вся шумиха утихла, и меня снова стали вызывать в сборную. – ...и вы смогли сыграть как в отборе на Евробаскет-1997, так и на самом континентальном форуме. – Да, тогда у нас подобралась хорошая команда, в которой были как зрелые игроки, так и те, кто как раз подошел к необходимому уровню. Так что неудивительно, что нам удалось выиграть путевку в Испанию. – Ваше выступление на чемпионате Европы и привлекло к вам внимание со стороны иностранных скаутов? – И оно в том числе. Но ситуация была несколько более запутанной. У меня и Журавлева был агент, который ровным счетом ничего не делал. Три года мы звонили к нему весной и летом, спрашивали о предложениях, а он только разводил руками. Как оказалось, этот агент больше внимания уделял высокооплачиваемым игрокам, а остальные были у него в списках для статистики. Мне помог Александр Волков (он вообще много для меня сделал – и защищал меня во время неразберихи с ТИИТом, и поддерживал на Евробаскете). Благодаря ему мне удалось поменять агента, найти вариант с итальянским Варезе – мало того, месяц предсезонных сборов Волков находился в Италии, помогал мне войти в новую для меня атмосферу. Кстати, на Евробаскете за пять часов до отправления нашей сборной на родину, мы с Волковым встретили моего старого агента, который опять завел старую песню об отсутствии предложений. В то же время у меня уже были предложения от итальянцев и словенской Олимпии. Так что, как оказалось, вся проблема была только в ленивом агенте. Кстати, тем же летом Волков и его агент Марк Флэшер могли помочь мне и Григорию Хижняку поехать в летний лагерь НБА. Но Грише по неизвестным причинам не поставили американскую визу, а мне итальянцы поставили жесткое условие: если я еду в летний лагерь, они не гарантируют, что будут меня ждать. Я выбрал синицу в руке, причем с подачи все того же Волкова – тренер Варезе Карло Рекалкати в свое время тренировал его в Реджо Калабрии. – Как было на первых порах за границей? – Конечно, тяжело. Я не знал ни английского, ни итальянского. Первое время помогал Волков, но он вскоре уехал. Но было захватывающе – первые сборы проходили в горах... Да и сама страна мне настолько понравилась, что до сих пор, по прошествии стольких лет, Италия для меня является второй любимой страной после Украины. Я выучил итальянский – во время сборов, сразу после тренировки отправлялся в языковую школу. Помню, спросил: "Может, сначала английский выучить?". Мне ответили: "Нет, ты играешь в Италии, так что английский потом". Кстати, довольно легкий язык, мне он давался легко, а с годами я его отшлифовал. – Дебют вышел скомканным – вы не сыграли тогда и половины сезона... – Во время одной из игр чемпионата против Реджо Эмилии я получил травму, на долгое время выбившую меня из строя. Случилось это 9 ноября – я помню дату, поскольку через десять дней должен был лететь домой на сборы национальной дружины. Хоть со мной и была рядом жена с ребенком, но четыре месяца вне родины для новичка – тяжелое ощущение. Впрочем, меня в Варезе поддержали. Там вообще была очень дружная команда. Никого не бросали в беде. Всегда поддерживали – как минимум, шуточками-прибауточками. После тренировок, игр вся команда собиралась и вместе с женами и девушками шла в ресторан. Неважно, проиграли мы или выиграли – всегда рядом с нами были болельщики. Ну, а Рекалкати до сих пор остается для меня тренером №1. Я бы с удовольствием сейчас поехал бы еще раз в Италию и поучился у него тренерской работе. – Травма была серьезная? – Разрыв крестообразной связки, а потом оказалось, что еще есть и проблемы с мениском. Но до конца сезона я находился в Италии, продолжал ходить в школу, учить язык. Клуб не бросил меня, помог пройти весь реабилитационный период, и уже через пять месяцев я уже мог бегать вместе с командой. Несмотря на пропущенные полсезона, мне предложили контракт и на следующий год, но я все же выбрал турецкий Ойяк Рено – там предложили более выгодные финансовые условия. Жалко было расставаться с Варезе, но у меня все же была семья, и нужно было думать о ней. – Турков не смутило то, что вы только-только восстановились после травмы? – Несмотря на то, что я продолжал реабилитацию и летом, нога беспокоила меня почти год, были болевые ощущения во время тренировок и игр. Причем болела не та связка, которая была порвана, а та, из которой взяли кусочек для замены. Туркам я ничего не сказал – травмированная-то нога была в порядке, это и обследование показало. Тем более что летом я еще и поездил по Европе со своей сборной. Проблема была в другом – меня брали как нападающего, а использовали почему-то как центрового. При этом в Ойяке был перебор легионеров, и у меня была конкуренция с одним американцем. Сначала был у нас один тренер, при котором на тренировках мы практически не бросали, а больше бегали. Так было и в игре – моей функцией было подобрать мяч под своим кольцом, отдать пас, побежать на подбор к чужому кольцу и наоборот. Бросать мяч было не нужно. Разумеется, мы проигрывали. Перед Новым Годом я съездил в сборную к Владимиру Рыжову, а по возвращению узнал, что в моем клубе поменялся тренер. И вроде бы все наладилось, поменялось отношение к процессу. В одной встрече я набрал 20 очков и смог перевести игру в овертайм. Но случилось так, что как-то я быстро схватил пять фолов, и в следующий раз вышел мой конкурент, которому матч как раз удался. В составе оставили американца, а мне мой агент быстро подыскал вариант с участником Евролиги Фенербахче. Правда, на европейской арене я играл мало – сначала, пока в НБА был локаут, у нас солировал Марко Милич. Затем я даже стал появляться в стартовой пятерке, но у нас появился еще один звездный игрок – Ибрагим Кутлуай. Если я хоть раз смел играть не на него, Кутлуай подходил к тренеру и требовал меня заменить, мол, передачу не дает. Этот баскетболист вообще решал в команде все, он даже тренировался отдельно от нас. Потом в 1/8 финала нас дважды обыграл Реал, и Евролига для Фенербахче закончилась. – Следующий сезон вы начали во втором итальянском дивизионе. Почему произошло такое понижение в уровне? Не было других предложений? – Конечно, были. Просто Йези собирал боевой коллектив специально под выход в Серию А. С другой стороны, полсезона в Ойяке у меня была не очень хорошая статистика, в Фенербахче я преимущественно сидел на лавке запасных – мне хотелось найти клуб, в котором я показал бы все, на что способен. Причем итальянцы предложили хороший контракт с финансовой точки зрения. Я не считаю, что прогадал. Италия славится тем, что у нее сильный чемпионат не только в элитном дивизионе. В Йези выступил хорошо, после первого круга мы оторвались от ближайшего преследователя на шесть очков и попали в розыгрыш Кубка Италии вместе с тремя командами Серии А. В общем, потенциал был. А вот после зимних каникул что-то в нашей игре сломалось, и мы начали понемногу опускаться вниз. В результате, не удалось выиграть плей-офф и повыситься в классе. О том, насколько хорошо я играл, говорит то, что в следующем сезоне меня пригласили в немецкий Байер. Правда, хотелось остаться в Италии, но предложение от немцев было более выгодным. Сборная Украины-2002. Верхний ряд: тренер Виктор Бережной, Александр Лохманчук, Сергей Лищук, Григорий Хижняк, Станислав Балашов, главный тренер Геннадий Защук, Александр Окунский, Андрей Ботичев, Леонид Яйло, Сергей Пржеорский. Нижний ряд: Евгений Подорванный, Андрей Капинос, Вячеслав Евстратенко, Андрей Лебедев, Олег Козорез, Виталий Усенко, Александр Раевский. За кадром остались тренер Валентин Берестнев и Артур Дроздов. – Кстати, о Германии. В свое время наши игроки любили переезжать в ее клубы – начиная с Сильвестрова и Белостенного, заканчивая вами и Пинчуком... Чем эта страна так привлекала украинцев? – На этот вопрос я ответить не смогу. Но, действительно, много советских игроков выступали в Германии. Помню, когда с Будивельником ездили туда на игры, пересекались с командами Белостенного, Подковырова. Возможно, агенты искали хороших игроков за приемлемые деньги, а наши ребята сразу соглашались уехать из страны – лишь бы подзаработать. Это сейчас у нас стало полегче с оплатой труда. – Что можете вспомнить о немецком периоде своей карьеры? – Тренер в Байере был хороший, команда – интернациональная, у нас в составе был и финн, и филиппинец. Было интересно. Кстати, в сезоне 1995/96 я, еще выступая за Будивельник, пересекался с Байером в розыгрыше Сапролиги. Дома мы обыграли немцев с разницей в 20 очков, а на выезде – в 40 (98:77 и 63:102, – прим. А. М.). Когда я приехал в Леверкузен, у меня с собой были видеозаписи тех игр. И на них был и я, и мой нынешний одноклубник Ханс-Юрген Гнад, который выступал за Байер и в сезоне 95/96, и играл против меня в чемпионате Италии (я был в Варезе, он – в Вероне). Мы оба знали итальянский язык, так что наша дружба была предрешена. Любили пересматривать те записи... Мы, кстати, до сих пор общаемся. В Байере я провел всего год. Может, меня и хотели оставить в команде, но, по-моему, у клуба сократился бюджет, причем большое количество денег ушло на переподписание темнокожего легионера. А меня пригласили играть во Франкфурт. – Насколько сильно отличалась атмосфера в различных иностранных клубах? Например, с точки зрения болельщицкого энтузиазма. – Про Италию я уже много говорил. Я приезжал в Варезе много лет спустя просто в гости в друзьям, и меня узнавали на улице, даже интересовались, не хочу ли я вернуться (улыбается). Похожее отношение было и в Леверкузене. Помню, когда я уже выступал в мариупольском Азовмаше, и у меня были проблемы с коленом, я обратился к врачам Байера. Приехал на обследование и зашел в зал на игру. И вот представьте – болельщики встали и начали скандировать мое имя. А ведь с момента отъезда из Леверкузена прошло уже около трех лет... А вот во Франкфурте был немного иначе. По сравнению с Леверкузеном, этот город был каким-то спокойным. Были свои группки фанатов, но не столь заводящие. Да, там тоже отношение со стороны болельщиков было теплое, но все-таки с итальянцами их не сравнить. Для меня болельщики с Апеннин вообще стоят отдельно. За свою карьеру я видел многих фанатов – как болеют в Греции, Турции... Турецкие болельщики, например, после победы относятся к тебе как к королю, но стоит проиграть – даже не посмотрят в твою сторону. В этом плане в Варезе (да и в Леверкузене) все было по-другому. Болельщики поддерживали нас всегда, вне зависимости от результата. От них всегда шел позитив – ничего, мол, следующую игру обязательно выиграем. Хотя на трибунах во время матча было жарко. Помню, моей дочке было четыре месяца, и жена, приходя на мои игры, ставила коляску под трибунами. Малышка засыпала под грохот барабанов и речевки, а когда просыпалась, болельщики передавали ее по рукам, пока Настя (моя жена) болела за меня. Вот такое тепло от них шло – ребенок чувствовал себя спокойным. – Год в Скайлайнерс как-то запомнился? – Ну, тоже была хорошая команда, интересные игры. Познакомился там с хорошими людьми, с которыми до сих пор общаюсь. Вот недавно виделся со своими экс-партнерами по франкфуртской команде – Вирджилом Станеску, Маркусом Гори. Кстати, тогда Скайлайнерс в Бундеслиге соревновался и с Рейн Энерги, в составе которого выступал нынешний наставник БК Донецк Саша Обрадович. Он тоже, когда переехал работать в Украину, вспомнил меня - мы с ним тепло пообщались. – Еще у вас был опыт выступления во Франции... – Было дело. Мне предлагали остаться во Франкфурте, но агент подыскал более выгодное предложение из Нанси. Выступали мы неплохо, добрались до плей-офф, заняв в регулярке шестое место, но перед этими играми я как раз надорвал мышцу на голеностопе и выбыл из строя. Что интересно, задачей-минимум перед командой ставилось пятое место по итогам регулярного чемпионата (шестое Нанси занимал сезоном раньше), но нам не хватило всего одной победы. – Получается, травмы в решающие моменты вас попросту преследуют... – От этого никто не застрахован. Все же происходит на площадке – то на ногу наступят, то толкнут во время жесткой борьбы. Несмотря на эту досадную ситуацию, мне предложили продолжить контракт во французском клубе, но я предпочел вернуться в Украину. Просто мне сказали – хватит, мол, скитаться по заграницам, теперь деньги можно зарабатывать и на родине. Разумеется, я мгновенно откликнулся на приглашение отечественного клуба. Да и наездился я уже по чужбине, дочка подросла – не хотелось каждый год ее в новую школу отдавать. А оставлять ее с женой в Украине я не хотел – получается, лишал ребенка папы. Я взвесил все и поехал в Мариуполь. – Кстати, вы много лет выступали за границей, но при этом постоянно приезжали в стан национальной сборной. Как к этому работодатели относились? – Лучше всего относились в Байере. Помню, когда наша сборная вышла на Евробаскет, меня официально с этим поздравил президент клуба. Но в остальных клубах этим вызовам были не рады. Кое-где предлагали даже придумать вескую причину для отказа. – Вы долгое время являлись игроком сборной, играли под руководством Хромаева, Пустогарова, Рыжова, Защука. Можете вспомнить об особенностях их работы? – Когда сборной руководил Зураб Майранович, я был еще довольно молод и не задумывался о какой-то баскетбольной философии. Я просто играл в баскетбол, и меня больше учили старшие ребята на площадке. Я не помню, чтобы мы разучивали какие-либо комбинации. Больше играли интуитивно, отрабатывали моменты, заложенные в ДЮСШ. В 1997 году, когда мы попали в финальную часть Евробаскета, у нас была хорошая команда, просто не хватило, я думаю, физподготовки и хорошего наставника, который организовал бы нашу игру. Пустогарова я не застал – из-за травмы не смог приехать на сбор. Так что вернулся в сборную только, когда ею руководил Рыжов. Мне очень нравилось то, как работал Владимир Иванович. Тренировки подчас были очень тяжелыми, но мне было интересно. Думаю, если бы ему дали больше времени, то результат был бы намного лучше. Вообще, я считаю, что наставнику необходимо минимум три года, чтобы он мог что-то сделать с командой. Как раз к моменту появления Рыжова, сборная омолодилась, стала представлять собой боеспособный, пусть и не настолько опытный коллектив. Помню, когда мы проиграли испанцам, тренер сказал – потерпите, через год-два вы эту команду будете обыгрывать, давайте только еще поработаем. Мне этот подход нравился. Позитивное мышление. – Но ведь у Защука были те три года, о которых вы говорили... – Просто при Геннадии Сергеевиче мы опять стали играть больше индивидуально, особо не развиваясь. Конечно, нарабатывались кое-какие комбинации, но больше мы сами вспоминали. Как взаимодействовали с тем или иным игроком, выступая вместе в одном клубе. Впрочем, и у Рыжова было не так уж много времени на отработку каких-то схем. Дело в том, что мне больше импонировал сам подход Владимира Ивановича к процессу, тренировки, настрой. – С высоты своего опыта, что вы можете сказать о гипотетическом уровне сборной, если свои три года получит нынешний наставник сборной Майк Фрателло? – Честно говоря, не все зависит от тренера. В то время сами игроки хотели показать себя с лучшей стороны, получить предложения из клубов более высокого уровня. Сейчас у баскетболистов несколько изменился менталитет. Они получают те деньги, за которыми я в свое время уезжал выступать за границу. Причем они знают, что, отправься они в зарубежный клуб, им, скорее всего, таких денег не заплатят. Поэтому они уверенны в себе, выступая здесь. Свое влияние на это имеет и непродуманный лимит на легионеров, и отношение к ситуации владельцев клубов. У нынешней молодежи нет конкуренции, ДЮСШ в большинстве своем не работают – и у ребят нет желания прогрессировать. – Хотите сказать, что нашу сборную никто и ничего не спасет? – Ни в коем случае. Ситуацию могут исправить только сами игроки. Те, которые горят желанием расти в своем мастерстве. Но пока что никакого прогресса у нас нет – все и так сыты и довольны. А настоящий спортсмен должен постоянно расти, биться за звание самого лучшего каждую секунду нахождения на площадке. Тогда его заметят, он будет востребован. В Украине же игрок востребован лишь потому, что у него нет конкуренции среди отечественных исполнителей. Иностранцев можно понабирать в клубы пачками, а вот украинцев-то в нашем баскетболе очень мало. Потому и идет за них борьба, но сами игроки в ней не участвуют... – Вернемся к вашей игровой карьере. Итак, вы вернулись на родину, подписав соглашение с Азовмашем... – Тот сезон вышел не очень удачным. Мариупольцы долго тянули со своим приглашением. То подтвердят свою заинтересованность, то на пару недель исчезнут с горизонта. Андрей Подковыров лично звал меня в свою команду, руководство сбило с толку выгодным предложением. И я, хотя имел предложения из Франции и Германии, предпочел мариупольский клуб. В результате, я все-таки переехал в Азовмаш, провел в нем несколько месяцев. Президент клуба Александр Савчук говорил: "Саша, давай вливайся в коллектив, будут проблемы – поможем, поддержим". Начал сезон, сыграл в еврокубках. И вот как-то после собрания команды вышел на площадку побросать мяч, и у меня прихватило спину – больное место многих игроков. Тут же вице-президент Борис Малецкий сказал, дескать, у нас не лазарет, ты свободен. И в ноябре я остался без клуба. Время даром не терял – съездил в Германию, проверил свои колени. А когда вернулся, тогдашний наставник БК Киев Геннадий Защук позвал меня в столицу. С января я начал тренироваться у киевлян, затем, после двух досадных поражений Будивельнику, Защук уступил свое место Ренато Паскуали. С новым тренером поначалу вроде было все нормально, но затем у меня с ним произошел на тренировке конфликт, и отношения испортились. В общем, со следующего сезона пришлось искать новый клуб. – Расскажите поподробнее об этом конфликте. – Это просто в первый раз в моей игровой карьере, когда тренер выгнал игрока с тренировки. Этим игроком был я. Что обидно, произошло это тогда, когда моя жена вместе с супругой Дениса Журавлева первый раз пришла посмотреть на то, как мы тренируемся – за границей она часто так делала. Паскуали был не в духе, придирался. Сначала набросился на меня, что я как-то не так поставил ногу. Позже мы отрабатывали зону, и по схеме я должен был отдать мяч в одну сторону, а автоматически отдал в другую на абсолютно свободного Шона Колсона, которого, кстати, именно Паскуали привез с собой из Италии и объявил лидером команды. Тренер накричал на меня, я попытался объяснить ситуацию, но он попросту потребовал, чтобы я убирался с площадки. Я и ушел в раздевалку. Потом был разговор с директором клуба Виталием Хоменко, тот пообещал разобраться, но, пообщавшись с Паскуали, сказал, что в этой ситуации был неправ именно я. Ренато, кстати, затем потребовал, чтобы я извинился перед всей командой - якобы за срыв тренировки. Я извинился, но тренеру не понравилось, что я это сделал по-русски. Его помощник Виктор Бережной смягчил мои слова, переведя, что я извинился не только перед ребятами, но и перед самим Паскуали, хотя я не считал нужным извиняться перед ним. В общем, так все и завязалось. – Вы же два сезона выступали в Италии, знали, насколько импульсивны ее жители... – Такого отношения к игрокам я до этого просто еще не встречал. Я понимаю Паскуали – он впервые работал в качестве главного тренера, да еще и в иностранном клубе. Возможно, от того и нервничал. Но ведь не до такой же степени! На разборе какой-то игры набросился на Журавлева, который не поставил спину сопернику и проиграл подбор, хотя видеозапись явно показывала, что Денис своего визави отсек полностью, а мяч подобрал игрок, которого должен был опекать какой-то из наших легионеров. Когда я вступился за Журавлева и предложил перемотать запись назад, Паскуали замахал руками, мол, у него в глазах от перемоток рябит. А Сергею Пржеорскому вообще на полном серьезе поставил в вину, что у него какое-то не такое лицо во время тренировки (кстати, Пржеорский стал первым, кто покинул команду Паскуали – после 1/4 финала плей-офф против Днепра, – прим. А. М.). - Логично, что по окончанию сезона вам в БК Киев остаться не предложили... - Знаете, когда я переходил в столичный клуб, шел разговор о том, что затем со мной заключат контракт на три года с перспективой остаться работать в структуре в БК Киев. Впрочем, в следующем сезоне из старого состава осталось мало игроков. У клуба появились деньги, остаться предложили разве что Чикалкину с Валейко – помните, они тогда стали чемпионами Украины? До сих пор помню ту игру, когда Эдмундс Валейко спровоцировал неуравновешенного центрового Азовмаша Артура Лонга... Но все это было уже без меня. Мне же ясно дали понять, что в БК Киев я не останусь, и мой агент стал искать варианты моего трудоустройства. Тогда и возник вариант с немецким Бамбергом. Летом я съездил туда на медобследование, подписал контракт. Но перед стартом сезона из стана национальной сборной вернулся Дирк Бауэрман, и начались отговорки. То придрались к физической форме, потом внезапно появились нарекания на медобследование. Я подозреваю, что клуб хотел подписать на мое место другого игрока. Как бы там ни было, еще до начала клубного сезона меня отчислили. Я подал в суд, и вот недавно закончилось рассмотрение дела, в котором решение было принято в мою пользу. - Кстати, за год до этого похожая ситуация у вас была в Мариуполе. - С Азовмашем было по-другому – там существовала устная договоренность. Мол, отыграешь два месяца, а затем заключим полноценный контракт. Немцы же все соглашения заключают на бумаге, потому и удалось выиграть суд. - Не слишком ли долго – судиться на протяжении шести лет? - Дело в том, что в те времена еще не существовало арбитражного суда FIBA. Рассмотрение нарушения контрактных обязательств происходило в каждой стране согласно ее внутреннему законодательству. В Бамберге мои интересы защищал адвокат, предоставленный профсоюзом игроков, членом которого я состоял. Он отнес документы то ли в гражданский, то ли в трудовой суд, и долгое время я от него ничего не слышал. А Через полгода я нанял за свои деньги еще одного юриста, он поднял дело. И оказалось, что его спустили на тормозах и попросту сдали в архив. Бамберг – город маленький, все друг с другом знакомы, один из судей в свое время работал в структуре баскетбольного клуба (был его президентом). Видимо, решили помочь моим «работодателям». В общем, началась тяжба. Клуб то отводил дело, то у него кто-то заболевал, то придумывал что-то еще, дескать, мне надо судиться не с ним, а со спонсором, который якобы стал банкротом. Так и получилось, что дело затянулось надолго. Но большую часть неустойки я уже отсудил. - В любом случае, тот сезон в качестве игрока вы не начали... - Я не терял время попусту. Какое-то время из-за всей этой бумажной волокиты пришлось пробыть в Германии, а по возвращению в Киев я обратился к Евгению Мурзину в Будивельник с просьбой разрешить мне поддерживать форму в его команде. Через какое-то время он спросил, не хочу ли я выступать за Будивельник в Суперлиге – я согласился. С деньгами в клубе было туго, потому мы договорились по-джентельменски – я защищал цвета «строителей» без зарплаты. Ну, оплачивали бензин, поездки – в общем, элементарные нужды. В следующем декабре нарисовался вариант с Бременхафеном. Но литовский наставник команды за пару дней до моего прилета в Германию позвонил кому-то в Украину за рекомендациями. Не знаю кто и что ему сказал, но от моих услуг отказались. А уже через неделю поступило предложение из Тюбингена, и я все-таки уехал в эту страну. - Скажите, этот период неопределенности длинной в полтора года как-то повлиял на вашу жизнь – самооценку, отношения в семье, прочее? - Нет, я достаточно уравновешенный человек. У меня не возникало желания завершать карьеру, если вы об этом. Наоборот, я хотел это сделать на какой-то положительной ноте. В депрессию не впадал, тем более что у меня очень крепкая семья – поддерживает всегда и во всем. У всех бывают трудные времена, просто нужно правильно их переживать. Кстати, первая же игра за Тюбинген была в Бременхафене. Я только прилетел в Германию, с самолета пересел в автобус, приехал, вышел на площадку и набрал десять очков, сделал блок-шот, а игру мы выиграли. Так что морально к работе я был готов (улыбается). - Но в Тюбингене вы также задержались ненадолго... - Это зависело не от меня. После Нового Года руководство клуба приняло решение поменять наставника. А новая метла по-новому метет. Новый тренер говорил, что все будет хорошо, но понемногу занимался изменениями. После одной игры в Брауншвайге, где я сыграл всего три минуты, он говорил, что так было необходимо по его стратегии, но, вернувшись в Тюбинген, я узнал, что в моих услугах уже не нуждаются, поскольку приглашают другого игрока, а на меня не хватает денег. К этому времени мой предварительный контракт уже закончился, так что претензий не было. Что интересно, через две недели американца, заменившего меня, словили на допинге. А я вернулся в Киев и опять доигрывал сезон в Будивельнике на условной зарплате. - В нем вы начали профессиональную карьеру, в нем же и закончили... - Ближе к концу сезона стал помогать Евгению Мурзину вести внутреннюю статистику. Затем в клуб пришел новый спонсор, стали ставить максимальные задачи. Я уже понимал, что не могу выступать на том уровне, к которому привык. Я же всегда предпочитал быстрый баскетбол, а тут стал о себе давать знать возраст. Следующий сезон я работал как один из тренеров дублирующего состава – помогал Андрею Бусыгину. Потом поступило предложение стать директором клуба – в администрации Будивельника произошла полная замена кадров. Поработав в этой должности, я понял – не мое. Сам подошел к президенту клуба Богдану Гулямову и попросился вернуть меня к тренерской работе. Как раз тогда Будивельник неудачно начал сезон, с должности снимали Билла Магарити. Помню, выбирали между еще одним американцем и Римантасом Григасом. Что интересно, Гулямов даже спросил, не хочу ли я сам попробовать себя в качестве "первого" (улыбается). Ну, для меня такое было бы еще рано. А вот когда разговор зашел об оптимальной замене Магарити, я был за Григаса. И не пожалел – с Римантасом мы сработались, я был бы рад еще когда-нибудь поработать с этим специалистом. В общем, вот так и началась моя жизнь после окончания игровой карьеры. Вообще-то хотелось бы и в дальнейшем поучиться работе тренера. Надеюсь, мне еще выпадет такая возможность! Александр Музыка, iSport.ua Интервью рубрики "Украинское двадцатилетие", а также другие исторические материалы, посвященные украинскому баскетболу, вы можете найти, пройдя по направлению "Главная страница iSport.ua - раздел "Баскетбол" - подраздел "Украина" - подраздел "История". Другой вариант - просто клацнуть по ЭТОЙ ссылке.
1 2 3 4 5 Просмотров: 1636 \| Добавил: dewey1968 \| Рейтинг: 5.0/1